Цепной пес - Страница 56

— Поэтому наплюй на этих доживших до маразма хранителей традиций, и хорошо отдохни здесь.

— Можно подумать, здесь никто этого не знает.

— Ты еще так молода и неопытна, — усмехнулся я. — Ральф?

— Да сэр.

— Ты помнишь о поступке Арьи Сираи?

— Не припоминаю сэр. До Райхена редко доходят слухи из провинции.

— Вот и весь ответ. Жителей Райхена не интересует ничего из происходящего за третьей объездной дорогой. Все, что находиться в десяти милях от столицы — глухая провинция.

— Разве жители города настолько заносчивы?

— Нет, они просто родились в столице. Или, что еще хуже, в неё приехали. Ральф, подай мне газету.

Я быстро пробежался по заголовкам статей. В основном они касались предстоящих праздников и политических интриг. Многочисленные эксперты отрабатывали свой хлеб и выдавали множество логичных и стройных прогнозов, и якобы непредвзятых оценок, единственная их проблема была в том, что они все были высосаны из пальца. На фоне интриги вокруг попытки создать Палату магии, новости о кризисе отошли на второй план, а про колонии и провинции вообще никто не вспоминал.

— Акции оружейных компаний падают, — негромко прочитал я. — Это уже пахнет кризисом. Ты так не думаешь Ральф?

— Да, сэр. Будь бы у меня деньги, я бы не стал вкладывать их в эту отрасль экономики, — флегматично ответил дворецкий.

— А нам, какое дело до этого? — равнодушно спросила Арья.

— Производство оружия всегда было очень выгодно, многие люди держат акции крупнейших заводов. И этот кризис серьезно ударит по их доходам. Но из этой ситуации есть очень легкий выход — война.

— С кем?

— А вот это не имеет никакого значения. Лишь бы пушки стреляли почаще, а солдаты теряли оружие. Госзаказы на оборонные нужды легко исправят ситуацию и акции подскочат в цене.

У меня лично не было никаких вложений в оружейных компаниях. Так что пока это меня никак не затронуло. А вот у Чарльза Левингстона, мужа моей однокурсницы и подруги Катерины, было несколько оружейных заводов.

После завтрака, я надел пальто и шляпу и собрался выйти из дома. Увы, но как бы мне не хотелось отдохнуть после нескольких месяцев тяжелой работы в Риоле, дела были важней. Я уже вчера вернулся с востока, а еще ничего не сделал.

— Вас ждать к обеду, сэр?

— Нет, Ральф. Обедать я буду у Катерины, если придет важное послание или курьер, отправь их туда.

— Да сэр. Осмелюсь напомнить вам что, уважающему себя аристократу, не подобает выходить из дома без трости.

— Перестань Ральф, — рассмеялся я. — На это я никогда не пойду. Я еще не старик, чтобы ходить, опираясь на трость.

— Мода, сэр.

— Вот именно. Два года назад, даже старик Хазарис ходил без трости, а ведь ему стукнуло уже восемьдесят два. А теперь даже семнадцатилетние юнцы важно вышагивают с тростью в руках.

— Хорошо сэр, но почему вы не закажите экипаж?

— Ни к чему, — я вышел из дома и вдохнул свежий пахнущий морской солью воздух. — Я пройдусь пешком и доеду до Ассамблеи на трамвае. Погода сегодня на редкость замечательная.

Попрощавшись с чопорным дворецким, я неторопливо пошел по тротуару. Ночью выпал небольшой снег, и теперь улица была ослепительно белой в лучах встающего солнца. Свежий воздух пах снегом и морем, а во дворах с визгами и воплями резвилась детвора. Как бы там не было, но именно Райхен я считал своим домом.

Ральф замечательный дворецкий, но уж слишком сильно печется о традициях. По его мнению, настоящий аристократ должен вести себя подобающе своему статусу. Нет, я с ним согласен, но люди часто забывают, что достоинство дворянина не в том, насколько точно он следует моде. Величие аристократа совсем в другом…

Я вспомнил, как мы с Харальдом ночевали в конюшне неделю назад, и невольно улыбнулся, представив себе реакцию Ральфа на это. Чего доброго старика хватил бы удар, узнай он, что мы вдвоем выпив полбутылки непонятного пойла, залезли в стог сена и укрылись лошадиными попонами.

С другой стороны и Харальд, и другие солдаты и офицеры Восточной армии, сильно удивились бы, увидев меня уверенным в собственном достоинстве аристократом.

— Доброе утро, сударь, — вежливо поприветствовала меня соседка, милая пожилая женщина, вдова полковника гвардии.

— Доброе утро прекрасная сударыня, — я улыбнулся и, сняв шляпу, поклонился.

В Ассамблее дворян Райхена все было как обычно. Толпа подлиз в фойе, несколько заснувших дворян в зале заседаний, и по-зимнему полные народа коридоры, лестницы и прочие кулуары, где и велась вся политика.

Реджинальд Малькольм сидел на своем обычном месте в столовой. Он кушал какие-то деликатесы из колоний, и с явным для меня раздражением, смотрел на сидевшего рядом с ним молодого морского офицера. Офицер, не замечая недовольства отставного адмирала, продолжал о чем-то восторженно говорить. Я подошел к ним и довольно невежливо попросил его освободить место.

— Кто вы, сударь?

— Он только что приехал с Востока, где занимался делами государственной важности, юноша. Проявите немного уважения к благородному Маэлу Лебовскому и уступите ему свое место.

— Да, конечно, — молодой лейтенант поклонился Реджинальду, и все еще недовольно поглядывая на меня, уступил мне место за столом.

— Что он хотел? — я с любопытством посмотрел вслед офицеру.

— Тоже, что и всегда. Славы и подвигов, — Реджинальд Малькольм усмехнулся в густую седую бороду, — мальчишки всегда одинаковы. Никто не хочет служить в спокойных водах, все рвутся за славой в бой.